— Я выпускница исторического факультета и рано подошла к теме рода. Я окончила истфак в пединституте Нижнего Тагила в 2001 году. На третьем курсе у меня был преподавателем Евгений Георгиевич Неклюдов. Он тагильчанин, а сейчас живет в Екатеринбурге, работает в Институте истории и археологии УрО РАН, доктор исторических наук, профессор и заслуженный исследователь истории Урала. Когда я была студенткой, он работал и преподавал историю России у нас на факультете.

И когда нам на третьем курсе предстояло выбрать темы курсовых работ, я подошла к нему и сказала: «Евгений Георгиевич, с одной стороны, мне интересны храмы Урала (а это была вторая половина 1990-х годов, храмы тогда начали восстанавливать), а с другой стороны, у меня прабабушка дочь заводовладельца Турчанинова. Поэтому думаю, в каком направлении тему взять». Евгений Георгиевич, удивившись, говорит: «Как прабабушка Турчанинова? Какие храмы Урала?! Если у тебя такая родословная, занимайся ей!»
И я занялась. Начала с краеведческой библиотеки Нижнего Тагила, подняла пласт литературы по Сысертским заводам. Написала курсовую. И уже тогда почувствовала удовольствие, трепет от знакомства с историей своей семьи.

Читая про своих предков, ты как бы наполняешься их энергией, их достижениями, начинаешь ценить их и гордиться ими. Люди в основном позже приходят к этой теме. Ученые психологи знают: по мере жизни у нас теряется энергия, уходит молодость, с ней уходят силы, а род дает ресурс. Поэтому обычно пожилые люди этим занимаются.

— Да, конечно. С краеведом и амбассадором Сысерти Александром Савичевым мы знакомы давно. Сейчас в родовой вотчине Турчаниновых — установлен памятник Алексею Федоровичу Турчанинову (владелец Сысертских заводов — прим. ред.), а я приезжала на собрание клуба краеведов нескольколет назад, где впервые показали макет этого памятника. И никто не верил тогда, что этот проект реализуется.

— Это сильно далеко. Мой сын Алексей Турчанинов — десятое поколение от того Алексея (Алексей Федорович Турчанинов, годы жизни 1704–1787 — прим. ред.).

— На самом деле, я долгое время собирала материалы именно по Турчаниновым. В Екатеринбурге в 2008 году вышла книга «Род Турчаниновых». Авторы книги Евгений Георгиевич Неклюдов, Пирогова Елена Павловна и Ларионова Марина Бариевна. Они проделали огромную работу и создали невероятно шикарный труд, не превзойденный до сих пор. Для этой книги, которая вышла в серии «У истоков уральского предпринимательства», я давала фотографии из семейного архива, документы, предоставляла также паспорт Валериана Никифоровича Батманова. Скан этого паспорта есть в книге.

И когда я так плотненько и горделиво занималась и почитывала про Турчаниновых, стала вдруг проскальзывать фамилия Батмановых. О них начали много говорить. Об Алексее Никифоровиче и Владимире Алексеевиче стали появляться публикации в Екатеринбурге. И знаете, моему отцу, я не знаю кто, но это явно был человек из каких-то просвещенных кругов, говорит: «Что эти ваши Турчаниновы, раз у вас там Батмановы... Там такая история, что Турчаниновым и не снилась!»

И когда я так плотненько и горделиво занималась и почитывала про Турчаниновых, стала вдруг проскальзывать фамилия Батмановых. О них начали много говорить. Об Алексее Никифоровиче и Владимире Алексеевиче стали появляться публикации в Екатеринбурге. И знаете, моему отцу, я не знаю кто, но это явно был человек из каких-то просвещенных кругов, говорит: «Что эти ваши Турчаниновы, раз у вас там Батмановы... Там такая история, что Турчаниновым и не снилась!»

У Турчаниновых, конечно, история тоже невероятная: со взлетами и падениями, с мезальянсами и братоубийствами, с разделом имущества и с побегом. Так, папа моей прабабушки Александры (которая и станет Батмановой) Марк Петрович с матерью и сестрой жил в своем доме в Сысерти. И Марк влюбился в горничную Марию Александровну Гребневу (в девичестве Южакова)! Последовал скандал. Марк закрыл мать и сестру в доме и убежал вместе со своей любимой. Сначала они сожительствовали, и моя прабабушка родилась вне брака. Но потом брак заключили, и бабу Сашу Марк Петрович удочерил.

— Да, конечно. Видимо, Мария Александровна была женщина очень интересная, несмотря на простое происхождение. Во-первых, даже на момент начала романа с Марком Петровичем она уже была вдова — ранее у нее уже был брак. С мужем-заводовладельцем они жили счастливо, в браке родились три дочки. Старшая из которых — моя прабабушка Александра Марковна Турчанинова. Но Марк Петрович умер, когда его три дочки были маленькими: приехал с охоты, выпил холодного кваса и от воспаления скончался.

После смерти Марка Мария Александровна вышла замуж за управителя Сысертских заводов Гузеева и родила еще троих детей (потомки от этого брака проживают в Екатеринбурге. К сожалению, по технической причине утрачена связь с ними. Может быть, прочитав этот материал, они откликнутся).

Потом была революция, гражданская война, и семья снесовершеннолетними детьми отступала в Сибирь с колчаковскими войсками. Моя прабабушка Александра уже была замужем и осталась с супругом. Ее мама Мария Александровна умерла во время этого отступления и похоронена на станции Ижат, а дети потом вернулись в Екатеринбург.

— Валериан Никифорович Батманов — родной брат нотариуса Алексея Никифоровича Батманова.

Валериан окончил Казанский университет, был врачом. И он был мужчина тоже очень интересный. Он женился на моей прабабушке, когда ему было хорошо за 30, даже, по-моему, за 35. На тот момент моей прабабушке было 17 лет. Он не был женат до встречи с ней, но у него были романы, включая один достаточно долгий. Надежда Сердобова — так звали его даму сердца. У нас в семье хранились ее фотографии.

— В нем есть и потери, и то, что, к счастью, сохранилось. Я помню, мой дедушка старинные фотографии с этой женщиной смахнул и возмутился: «Зачем мы их вообще храним?!» Только по прошествии времени я поняла, что речь шла о любовнице, которая была до встречи с бабушкой Сашей. Поэтому, я думаю, часть фотографий тогда пострадали от мужского праведного гнева.

В семье сохранились открытки, которые получал Валериан Никифорович. Он, видимо, в связи с работой часто менял места жительства, потому адрес на открытках то один, то другой. Он был хорошим врачом и интересным мужчиной. И получал открытки от разных женщин. Это были и поздравления с праздниками, и обыденная переписка, и ироничные записочки. «Спасибо, что не предупредили, что вы уже вчера приехали в наш город», — так какая-та дама пишет доктору на дореволюционной открытке.

— Я думаю, что Валериан был мужчина импозантный, но про чувство юмора его не слышала. В браке характер у него временами был тяжелый.

— Он умер в 1936 году, но это не связано с репрессиями. Умер от онкологического заболевания и оставил прабабушку с пятнадцатилетней дочкой — юной Лидой.

—Я думаю, что в середине 1930-х он был уже болен и попросту не дожил до возможных репрессий. Интересно, что от репрессий пострадали в первую очередь два племянника Валериана (сыновья Алексея Никифоровича) Борис и Игорь, которые служили в Красной армии.

А другой племянник, Владимир Алексеевич Батманов, служил в Белой армии. И у него невероятная история жизни. Владимир Алексеевич отступал с колчаковскими войсками и в Омске заболел тифом, лежал уже при смерти, у него была ампутирована нога. Город был взят красными. В госпитале его нашел брат Игорь, который служил у красных, и смог уговорить своих командиров, чтобы Владимира отправили умирать к матери в Екатеринбург. Красные власти дали согласие, Владимир был отправлен и, к счастью, выжил!

— Да, и оказалось, что это не самая страшная судьба среди братьев. Брат Владимира Борис был расстрелян, а Игорь погиб в лагере. Еще один брат погиб в Гражданскую войну.
Валериан не пострадал, видимо, хорошие врачи всегда нужны. А еще в 1920-е годы он с семьей жил несколько лет в Казахстане. Было в это время такое явление — самоссылка: те, у кого было дворянское или белогвардейское прошлое, сами уезжали подальше, чтобы не быть на виду у властей.
Вернемся к истории знакомства. Валериан учился в Казанском университете на врача. В 1914 году он устроился на работу в Сысертские заводы, а там хозяйничала Мария Александровна, вдова Марка Петровича Турчанинова. У нее были дети.

У нас в семье хранится легенда: в зимний день Валериан, приехавший в Сысерть, чтобы занять здесь место врача, пришел переговорить с хозяйкой, и в этот момент с мороза забежала девочка 15–16 лет, разгоряченная, с выбившимися волосами из-под шапочки, веселая. Это была моя прабабушка Саша. И в этот момент Валериан понял, что она станет его женой. Венчание происходило здесь, в Екатеринбурге, в храме Пресвятой Троицы на Шарташе. Папа ездил, фотографировал этот храм (отец Вероники Никитичны Никита Борисович Горев увлечен историей своих мамы Лиды и бабушки Александры — прим. ред.).

Валериан и Александра поженились в предреволюционные годы. Началась семейная жизнь. В начале Гражданской войны Валериан служил в Белой армии, потом оказался в Красной, потом Казахстане. В период их жизни в Казахстане Александра работала в аптеке. Образование позволило бабушке работать и в аптеке, а потом и в школе, и в госпитале.

— Она окончила Нижегородский институт благородных девиц. Благодаря этому образованию она была невероятной хозяйкой. Я ее застала и помню. Прабабушка умерла, когда мне было восемь лет, то есть я ее помню в возрасте 85–90 лет. Она была очень худая, ухоженная. У нее была домовая книга, в которую она записывала покупки, планы, меню на неделю, и меню это было с указанием калорий. Моя мама вспоминает: когда бабушка Саша жарила котлетки, то раскладывала на тарелки по котлетке определенного веса и все — добавки не будет и на потом готовое блюдо не останется. Баба Саша безупречно вела домашнее хозяйство. Всегда прекрасно выбеленные и отглаженные полотенца. Мой папа привык к такому быту.

В прошлом году я была в Нижнем Новгороде. Они, конечно, хранят историю институток. Была и большая экспозиция в манеже, посвященная Мариинскому Институту благородных девиц.
Однажды в «Букинисте» мне попалась книга «Институтки», где были воспоминания девочек, окончивших этот институт. И я увезла эту книгу своему папе. Он прочитал. Для моего папы его мама и бабушка — лучшие женщины... после меня (смеется). Он прочитал вспоминания институток и говорит: «У нас в армии не так строго было, как у этих девочек, которые в 12–13 лет попадали в эти институты».

После Казахстана супруги уехали в Ирбит, где Валериан и умер. Его могила в Ирбите утрачена, к сожалению. Бабушка Саша начала работать учителем немецкого языка в школе. Знание языка ей дал тот же Институт благородных девиц.

Началась война. Эвакогоспиталь. Сначала Александра была обычной палатной сестрой, а потом стала диетсестрой. И в этом качестве о ней остались очень теплые вспоминания раненых. Она приходила и спрашивала: «Что вам вкусненького приготовить?» Представляете, как сложно было порадовать раненых, учитывая скудость продуктов.

Еще из таких воспоминаний я помню такое: эвакогоспиталь располагался в нескольких зданиях, которые находились друг от друга достаточно далеко. И если медицинскому персоналу не приходилось ходить между ними, то Александра ходила. Худенькая, маленькая, она ходила между зданиями, чтобы облегчить жизнь раненым. Сейчас в Ирбите тоже занимаются историей госпиталей и медсестру Батманову упоминают в публикациях.

— Ее первый муж грузин (не знаю ни имени, ни фамилии) был призван и погиб в первые месяцы войны. Уже в августе 1941 года, неполных двадцати лет от роду, Лида стала вдовой и решилась идти добровольцем. Она служила в составе разведки Северо-Западного фронта — подразделении, аналогичном тому, где служила Зоя Космодемьянская. И функции у них были одинаковые. То есть это девушки, у которых была парашютная и радиоподготовка и хорошая физическая форма. И они были очень молодые.

У нас в семье хранятся воспоминания бабы Лиды о том периоде. Ночью их, трех девушек, забросили на территорию врага. Представляете? Ночь, парашют, ты на территории врага. С тобой летит еще рация, и ее надо где-то спрятать, а в любой момент можно наткнуться на патруль. Это что-то жуткое, конечно. И вот они, спрятав рацию, появляются в деревне. Им надо легализоваться. Видимо, они как-то с местным населением расселялись, встали на учет в комендатуре. Стали работать. План такой: они наблюдают, информацию собирают и с какой-то периодичностью ходят к рации и отправляют сведения нашим. Но все пошло не по плану: баба Лида пишет, что их записали на отправку в Германию, а им этого было нельзя. И девушки приняли решение уходить. Ночью вернулись к своим.

— Есть автобиография, а писем нет. Папа говорит, что когда баба Лида умерла, исчезла связка фронтовых писем.

Баба Лида пишет в своей автобиографии, что после того, как ты побывал на территории врага, больше их забрасывать уже не могли. И она остаток своей военной службы занималась подготовкой таких девушек. После войны она пошла в юридический институт.

Помню еще один любопытный факт из биографии бабушки Лиды: в Ирбите она участвовала в составе команды мотоциклетного завода в чемпионате России по мотогонкам в 1948 или 1949 году. Она спортсменка была, школа ДОСААФ. И они заняли второе или третье место, так что у меня бабушка — чемпионка России по мотогонкам. Я ученикам своим рассказываю про это, и они меня сразу уважают (смеется). Мотоцикл был трехколесным — такой есть в Верхнепышминском музее. Вместо люльки платформа с ручкой, и там ехал спортсмен. Баба Лида и была таким спортсменом-развесовщиком, который балансирует: в этом важны сила рук, пресса, корпуса для всех этих манипуляций.

— Да, Лидия поступила после войны в Свердловский юридический институт. Свою фамилию она не поменяла — осталась Батмановой до конца жизни. В институте она познакомилась с Борисом Никитичем Горевым. Он был сибиряк из крепкой крестьянской семьи, 1922 года рождения. На войну был призван по возрасту. Воевал на Ленинградском фронте, был ранен. Поженились бабушка с дедушкой в 1950 году. Первый ребенок — это моя тетя Горева Елена Борисовна. Второй ребенок родился в 1954 году — это мой папа Никита Борисович. Причем при рождении он был записан как Батманов. А потом, видимо, все-таки перед школой, родители решили присвоить ему фамилию отца — Горев.

— Конечно, это ведь родственники по папе. Не просто общались. Моя тетушка помнит Владимира Алексеевича — ученого-фенолога, которому посвящен зал на выставке «Наука в большом городе». Тетя Лена с мамой Лидией Валериановной несколько раз приезжали к нему в гости в Свердловск. Она помнит его квартиру на Уралмаше. Говорит, что удивлялась всегда изобилию стеллажей, и что он все эти книги прочел, а больше всего удивлялась, как можно спать среди стеллажей. И он (Владимир) был всегда позитивным, такой живчик, на одной ноге прыгал по своей квартире. У Владимира Батманова не было детей и женат он не был.

— Более того, когда Никифор, отец Алексея и Валериана, сильно болел, то Алексей в дневниковых записях написал, что надо звать Валечку — Валериана, моего прадеда, потому что Никифор только его слушается, раз он такой хороший врач.

Курьез судьбы: у Алексея Никифоровича было восемь детей, до совершеннолетия дожили шесть, а вот внуков-то у него не было. Та линия оборвалась. Династия Батмановых пошла по Валериану (моя линия) и по сестре Валериана и Алексея Юлии, ставшей женой свердловчанина Матвеева Григория Алексеевича.
Еще интересный представитель династии — Вячеслав, родной брат Владимира. Вячеслав Алексеевич был сварщиком, но не рядовым работягой. Он был сварщиком-ученым. Мне говорили, что по его работам в УПИ занимались. Во время войны он разработал какой-то вид очень быстрой сварки цистерн, которые использовались вроде для перевозки горючего. Сварка таких цистерн была осложнена тем, что там пары, и их надо было каким-то особенным способом сваривать. Способ Вячеслава привел к ускорению ремонта цистерн, что позволяло быстрее возвращать их в строй.

Всего братьев было пять — Борис, Игорь, Владимир, Вячеслав и Никифор, еще дочь Ольга. Она замужем не была, всю жизнь прожила с отцом, а похоронена... А вы знаете про их захоронение на Ивановском кладбище? Это ведь невероятная история!

Несколько лет назад мне написала екатеринбургская исследовательница Ксения Белянина: «Я узнала, что вы — потомок Батмановых. Так вот я нашла их могилу». Ксения активно исследовала кладбища Екатеринбурга и на Ивановском некрополе обнаружила захоронение Батмановых. А могила-то считалась утраченной! Там захоронены и сам нотариус Алексей Никифорович, и его две супруги, дочь Ольга, двое малолетних детей, также рядом покоится сестра первой жены.

Когда мы устроили первый субботник и стали прибирать могилы, очищая листву у крайнего креста, я нашла табличку с захоронения скульптора Камбарова (Камбаров Илья Алексеевич, скульптор и педагог — прим. ред.). А скульптор Камбаров в Екатеринбурге — значимый персонаж. Например, на Доме офицеров его скульптуры. В усадьбе Расторгуевых-Харитоновых, внутри Дома пионеров тоже стояли скульптуры его работы. Скульптор Камбаров с Алексеем Никифоровичем свояки, они были женаты на родных сестрах. То есть в захоронении на Ивановском кладбище упокоены и нотариус Алексей Никифорович, и скульптор Илья Камбаров. Оба они — значимые личности истории и культуры Екатеринбурга.
Сейчас организация екатеринбургских нотариусов ведет работу, чтобы приступить к обустройству этого захоронения, но наше законодательство встало на пути. Уже второй год собираются сведения, что кроме меня нет потомков, кто может, если вдруг начнут облагораживать могилу, воспрепятствовать. Надо по каждой линии доказать, что никого нет, кроме меня.

— Так я восстановила фамилию.

— Да, я ведь родилась как Горева, рано вышла замуж. Студенческий брак быстро распался. Когда я разводилась, решила принять родовую фамилию. С тех пор я Турчанинова. И три моих ребенка Турчаниновы.

Старшая дочь — цирковая артистка, она замужем. Начинала как воздушная гимнастка, работала на полотнах, на моноциклах и с другим реквизитом. Сейчас работает еще и в оригинальном жанре, и в клоунаде. Зовут ее Александрой в честь бабы Саши.

— Да Бог знает (смеется). В детстве ходила в цирковую студию, была такая спортивная, скалолазка. В общем, бабушка-чемпионка где-то в моей дочке проявилась, да.

Два других ребенка у меня сейчас школьники. В 10-м математическом профильном классе учится Наталья. И в 3-м классе учится «бандит» Алексей. Он очень подвижный и боевой. И зовут его Алексеем Федоровичем — как основателя династии и самого знаменитого представителя рода.

Мои дети — самые юные представители линии Валериана Никифоровича Батманова. Есть еще потомки — мои сестры: родная и двоюродная.

У моей тетушки Елены (старшей дочери Лидии и Бориса — прим. ред.), которая проживает в Нижнем Тагиле, есть дочка Оля. Она живет здесь, в Екатеринбурге. Ольга — очень талантливый музыкант: работает педагогом в школе гитары, занимается этнической музыкой, выступает. Вся в творчестве. У нее академическое музыкальное образование, поэтому она даже выступала с симфоническим оркестром.
У меня есть родная старшая сестра Ксения Никитична, у нее детей нет. Мы с сестрой 1979 и 1976 года рождения.

— Нет-нет-нет. После войны Лида и Борис отучились в юридической школе в Свердловске, поженились. Даже в Нижнем Тагиле пожили. Дедушка заочно окончил юридический институт, недолго был помощником прокурора Дзержинского района.

Потом дед еще недолго работал помощником прокурора в Невьянске. Семья с маленькими детьми жила в неблагоустроенной квартире. Вот дед снова и уволился.

Но потом они приехали в Кировград. Там уже обосновались. Бабушка Лида работала народной судьей. Много-много лет работала. Дедушка некоторое время был следователем. Такая семья интересная: бабушка Лида — судья, дедушка Боря — следователь прокуратуры. Но он, закончив карьеру юриста, стал работать в горкоме партии.

Имя бабы Лиды есть здесь, в Екатеринбурге, на мемориале юристов-фронтовиков на улице Московской.

— Да, я родилась и училась в небольшом городке Свердловской области Кировграде, после школы поступила в педагогический институт в Нижний Тагил. Окончила исторический факультет с красным дипломом в 2001 году и осталась преподавателем на кафедре управления и социальной работы. Окончила аспирантуру здесь, в Екатеринбурге, в УрГПУ, защитила диссертацию. Евгений Георгиевич меня все время ругает, что я ушла в педагогику, а не стала профессиональным историком.

— Сначала я поработала 15 лет в институте, а потом в среднюю общеобразовательную школу.

— Меня когда спрашивают, как так получилось, я говорю: «Экстрима захотелось» (смеется). Сейчас работаю в гимназии № 18, которая на улице Газетной. Это старинная школа. В годы войны там был эвакогоспиталь, а сейчас — хорошая гимназия с высоким уровнем преподавания разных дисциплин и дружным профессиональным коллективом.

— Наверное, больше я. У меня интерес появился в студенческие годы, а он уже стал поневоле подтягиваться, когда я стала задавать вопросы про бабу Лиду, бабу Сашу. Архивы-то у него хранятся. И массив фотографий XX века тоже у него лежит. У меня есть невероятный фотоальбом 1870-х годов, но он по Турчаниновской ветке. В альбоме 205 фотографий. Фотографии на картоне, как здесь, на выставке (выставка «Род Батмановых. На весах судьбы» в Музее истории Екатеринбурга — прим. ред.). Я публиковала статью про этот альбом на VIII Чупинских чтениях («Чупинские чтения» — краеведческие чтения, которые ежегодно проходят в екатеринбургской библиотеке им. Белинского в формате межрегиональной научно-практической конференции — прим. ред.). Рассказала про этот альбом, что смогла выяснить.

— У наших родоведов я выступала с докладом. Иногда туда попадаю на заседания, но очень редко, так как в субботу работаю в школе.

— Да-да-да, Татьяна Владимировна Смирнова ведет. Иногда я туда попадаю, если получается. Я там родственника нашла далекущего-далекущего! Это сейчас ни в сказке сказать, ни пером описать.
Итак, Алексей Федорович Турчанинов, который умер в 1787 году. Я иду от его сына Петра. А у него была дочь Наталья. У нее было двое незаконнорожденных сыновей. У одного из них родился сын Дмитрий Павлович Соломирский. В Екатеринбурге сейчас очень известен этот исследователь и благотворитель. В Музее природы есть чучела и материалы из его коллекции. Несколько месяцев назад в Екатеринбурге презентовали очень хорошую книгу про Дмитрия Павловича Соломирского. Автор Альберт Успин (Альберт Александрович Успин, краевед, кандидат географических наук, внучатый племянник Соломирского — прим. ред.).

Так вот, сестра Дмитрия Павловича вышла замуж за представителя рода Олсуфьевых. Это очень старинный и заслуженный род. По этой линии есть потомок в Москве — доктор химических наук Евгения Николаевна Олсуфьева. Мы с ней состоим в переписке.

Однажды вижу в анонсе Клуба родоведов фамилию Олсуфьевых, а рассказывает про них священник Бессонов. Пришла на встречу, слушаю и понимаю, что речь идет про этих Олсуфьевых. Поняли, как я им родня? Через XVIII век!

После встречи я к Алексею Бессонову подошла и говорю, мол, а вы знаете, что в Москве живет представительница этого рода? И он говорит: «Да, это наша тетя Жеша». Я говорю: «Знаете, мы тогда с вами тоже родственники получаемся» (смеется).

— В основном пожилые люди приходят. Но встречи у них очень разнообразные и интересные. У нас и краеведы очень активные, собираются раз в месяц по субботам, выпускают очень хороший альманах.

— Мои дети, в принципе, пока постольку-поскольку. Видите, когда я начинала в конце 1990-х, было непопулярно говорить о своих предках-заводовладельцах. Мы только вышли из Советского Союза. А моим детям эта информация пришла готовая — для них просто факт, что у нас предки такие знаменитые. Они не почувствовали вкус открытия. Я им все время картинки Сысерти показываю, мол, вот этот дом наш.

— Фрагмент дома сохранился. Мне папа говорил, что этот дом ему показывала баба Саша, мол, она в нем росла. Это на берегу пруда в Сысерти. Там вроде бы ресторан сейчас открывают.

— Папа у меня всю жизнь проработал в милиции — в Кировградском отделе внутренних дел. Он в разные годы был инспектором разрешительной системы (это связано с оружием), паспортного стола, а на пенсию уходил с должности эксперта-криминалиста.

— Мама... У них брак-то интересный. Папа служил в армии в Беларуси, и там закрутился роман. Мама была студенткой строительного училища, но забеременела и уехала за любимым сюда, на Урал. Она работала бухгалтером сначала в гражданских учреждениях, а потом в медвытрезвителе. Родители и сейчас живут в Кировграде.

— Спокойно. Меня папа поддерживает. Но я с ее слов все про белорусскую родню записала, там тоже очень интересная история. У моей мамы мама еще жива: ей 90 лет в этом году будет. Она застала фашистскую оккупацию маленьким ребенком. Ее мужа, моего дедушку, укусила немецкая овчарка. Он тоже маленьким был на территории оккупации. Бабушка еще жива, а дедушка умер. Они всю жизнь в Белоруссии прожили, в Минской области, село Хорошее. Сто километров от Минска.

— Ей это очень интересно. Посильно собирает материалы.

— Это никто не знает. Вообще, я хотела стать врачом-хирургом. После девятого класса пошла в профильный лицей, подала заявление в химико-биологический класс, но заявлений мало оказалось в этот класс. И я попала в гуманитарный. Хорошо училась — у меня серебряная медаль. Очень хорошо занималась по русскому языку и литературе. У нас была замечательная учительница Митюнина Татьяна Александровна. И все в классе собирались на филфак. А я человек немножко вредный: не люблю массовость, когда все в одно место. Мне была еще интересна история. Вот и пошла на истфак.

— Нет конечно. Видите, жизнь меня все равно вырулила. В институте я осталась на кафедре социальной работы, и там только на первом этапе мне дали курс «История социальной работы». Я этот курс проработала, сделала. А потом я вела уже и теорию, и технологию социальной работы, то есть от истории отошла. Но жизнь вернула. Сначала я пришла в школу в отдел воспитательной работы. Хотелось заниматься не теорией, а практикой. Вскоре оказалась на должности учителя.

— Моя Наташа во втором классе писала про деда Борю. Он оставил толстую тетрадку своих воспоминаний, включая внушительный раздел о войне. И дочка представила выдержки из этой тетради. Сейчас она делает проект о судьбе бабушки Лиды.

Каждый год езжу в Санкт-Петербург на Всероссийскую с международным участием научно-практической конференцию «Колпинские чтения: детско-юношеский туристско-краеведческий форум». Готовлю обычно по 14–16 докладчиков, среди которых есть и те, кто занимается историями своих семей.

Я несколько раз возила школьников в Музей изобразительных искусств города Екатеринбурга, там висят портреты мальчиков Турчаниновых (сыновей Алексея Федоровича). Пожилой экскурсовод всегда подводит к этим мальчикам, рассказывает про художника и говорит, показывая на портреты: «Эти Турчаниновы все на одно лицо», и мои ученики всегда в этот момент на меня внимательно смотрят (смеется). Я только плечами пожимаю.

Детей своих тоже сводила, они посмотрели, порадовались, но, понимаете, они это уже как данность воспринимают. Для меня это было открытие. Я это в себе нащупывала, находила. Они же пока очень юные. Придет время, когда каждый из них скажет себе: «Если у тебя такая родословная, занимайся ею».