«Петр Деминцев: совершенно замечательный человек»
Интервью с Ириной Аникеевой
Беседовали: Андрей Антонов и Евгений Купцов, студенты 4 курса департамента «Исторический факультет» УрФУ в рамках учебного курса «Устная история»; преподаватель – кандидат исторических наук, доцент Юлия Анатольевна Русина.
Над текстом работали: Андрей Антонов, Евгений Купцов, Ксения Пименова
Фотоархив героя публикации
Ирина Аникеева вспоминает об отце – свердловском архитекторе Петре Дмитриевиче Деминцеве (1921–1984), о его характере, интересах и любимых произведениях. Ирина Петровна цитирует дневниковые записи отца, рассказывает о его фронтовом пути, о взаимоотношениях в семье, идеях в области архитектуры и строительства, а также размышляет о взглядах П.Д. Деминцева на будущее Свердловска-Екатеринбурга.
Ирина Аникеева. 2025 г.
Фото И. Нечаева
— На стенах квартиры – картины вашего отца?
— Деминцева, совершенно верно. Он, когда уже вышел на пенсию, полюбил рисовать пастелью. То есть вот эти восковые мелки… Причем тогда же было очень сложно с этими материалами. Самое главное, не было бумаги для пастели. Что он придумал: он взял строительную шкурку. Вот эта шкурка для шлифовки. Это его такой «лайфхак». Он заказал всякими окольными путями пастель чешскую. По-моему, до сих пор она у нас даже существует, эта коробочка. И на этой строительной шлифовальной бумаге он рисовал эти картинки. Поэтому вот это все сохранилось. Березовая какая-то роща, вот там какой-то лес, видите, фамилия его, он очень любил расписываться, там даже видно: «1974 год»… Обратите внимание вот на эту картину, это работа студенческих времен Петра Деминцева (указывает на картину, где изображена пара мужских туфель)… То есть вот он, когда был такой же молодой, как вы, и учился в архитектурном техникуме, вот такие рисунки делал.
Интерьер в квартире
И.П. Аникеевой. 2025 г.
Фото А. Антонова и Е. Купцова
— Ирина Петровна, можете рассказать немного о себе, о вашей семье?
— В нашей семье было двое детей. Еще был брат Володя. Он был старше меня на пять лет. Кстати, он тоже архитектор. Причем по его проектам тоже есть некоторые постройки. И я родилась в 1955 году. То есть в этом году у меня небольшой юбилей, мне будет семьдесят лет.
Петр Деминцев с семьей – сыном Володей, дочерью Ириной
и супругой Маргаритой Федоровной. 1960 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Что вспоминается вам в первую очередь, когда вы думаете об отце? Какие яркие детские воспоминания, связанные с ним, сохранились в вашей памяти?
— Воспоминания самые яркие… самые теплые и самые добрые. То есть это совершенно замечательный, на мой взгляд, человек. Человек, который уделял большое внимание и своей профессиональной деятельности – профессии архитектора – и своей семье. Какие впечатления яркие? Папа всегда был рядом. Училась в школе, – он помогал мне делать стенгазеты. До сих пор помню стенгазету на два огромных листа ватмана, посвященную творчеству Достоевского. Он выписывал со мной вот этот длинный заголовок, фамилия «До-сто-ев-ский». Каждую буковку он мне помогал определенным шрифтом писать. Класс четвертый, начальная школа, – он мне делает в технике мозаики корону Хозяйки Медной горы. Стеклышки собирает, у нас же там наверху художники. Шестой этаж – мастерские профессиональных художников [Здание по адресу пр. Ленина, 48, где проходит беседа, построено по проекту П.Д. Деминцева; 6 этаж дома занимают мастерские Свердловской областной организации Союза художников России – прим. ред.]. И вот он у этих художников, так сказать, «надыбал» эти кусочки цветного стекла. Просто так ты их не найдешь, они же не продаются нигде. Никаких таких специальных магазинов для творчества нет. Он мне клеит эту корону!
— Удивительно!
— Прекрасно. И, конечно, это человек с юмором, очень добрый. Я не помню, чтобы нас наказывали. Были какие-то беседы, возможно, серьезные, воспитательные, но они были именно такие… Нацеленные не на то, чтобы задавить ребенка, а чтобы пробудить его разум.
Родители Петра Деминцева – Дмитрий Спиридонович и Прасковья Андриановна.
1940 г. Из личного архива И.П. Аникеевой
— Расскажите о семье отца: кем были его родители и старшие родственники?
— Дедушку Дмитрия я помню, потому что он одно время у нас жил. Бабушку, то есть маму Петра Дмитриевича, я уже не видела, потому что она умерла в 1944 году. В семье было девять детей. Но, к сожалению, несколько из них в силу разных причин в очень раннем возрасте ушли из жизни. Что еще по поводу дедушки… Он был плотник, причем очень хороший плотник из Кировской области. Тогда было принято выезжать на заработки в большие города – Свердловск, Омск… Так вот, этот вот дедушка мой приезжает и работает в Свердловске у знаменитого архитектора Бабыкина – автора нашего Оперного театра и вообще создателя, можно сказать, архитектурной школы [Константин Трофимович Бабыкин (1880–1960) – уральский архитектор, основатель архитектурного образования на Урале, автор проектов зданий Оперного театра, Филармонии, комплекса зданий Уральского политехнического института и других в Екатеринбурге – прим. ред.]. Он подгоняет окна в его доме. И об этом сохранились воспоминания, есть запись в небольшой брошюре профессора из архитектурного института Десятова [имеются в виду воспоминания уральского архитектора Владимира Григорьевича Десятова (1927–2018) «Вся жизнь в архитектуре» – прим. ред.]. Эта книжечка у меня есть, и там даже прямо кусочек есть, как Дмитрий Спиридонович делает, правит эти окна, подгоняет.
Деревня Медведица, где вырос Петр Деминцев. 1976 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Рассказывал ли Петр Дмитриевич, что повлияло на выбор его профессии?
— Мне кажется, это просто природное любопытство. Потому что родился он в небольшой деревне Медведица Кировской области. В этой же автобиографии он пишет, что «с детства я любил наблюдать за облаками, вообще любил бегать, находиться в естественной природе, то есть впитывать всю мощь нашей красоты…» Примерно в девятилетнем возрасте он собирает собственными ручками фотоаппарат. Понимаете? Читает, очень много читает. Причем сохранился даже в его тетрадке перечень того, что он прочитал: с инициалами и фамилией писателя, названием книги и даже еще где-то комментарий: понравилось – не понравилось, жизненно – не жизненно. Что еще могло повлиять? То, что он рисовал умело. Видимо, это какой-то такой у него задаток, может быть, был. От предков, может быть, это перешло. Я думаю, что это просто природные очень были сильные задатки. Он был последний ребенок в семье. Говорят, что последние дети бывают не самые талантливые, но то, что вот такое у него было естество – желание все познать, выяснить, добиться, – это большой плюс. Сегодня мне пришла мысль, что, может быть, на выбор профессии повлияла даже вот эта встреча с Бабыкиным. Мне сложно сказать, сколько ему лет было в это время. Он приехал сюда в Свердловск где-то в 12–13 лет. Он заканчивал школу где-то на Уралмаше [Уралмаш – жилой микрорайон в Орджоникидзевском административном районе Екатеринбурга, возникший в конце 1920-х – 1930-е гг. как соцгород Уральского завода тяжелого машиностроения – прим. ред.]. Есть свидетельства об окончании пятого, шестого еще какого-то класса, где всегда у него были прекрасные оценки. То есть это были всегда пятерки. Еще плюс в том, что он всегда собирал все и складывал (достает один из отцовских альбомов для рисования, зачитывает подпись на нем): «1936 год. Сейчас мне четырнадцать годов и девять месяцев».
Петр Деминцев – слева.
Нач. 1930-х гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— А где Петр Дмитриевич учился архитектурному ремеслу? И какими были его первые работы?
— Учился он в нашем Свердловском строительном техникуме [ныне – Уральский колледж строительства, архитектуры и предпринимательства в Екатеринбурге – прим. ред.]. Сохранилось его свидетельство об окончании техникума, диплом.
Удостоверение студента Свердловского архитектурного техникума Петра Деминцева.
1938 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
Свердловский архитектурно-строительный техникум, выпуск 1940 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Значимой вехой жизни для Петра Дмитриевича, должно быть, была война.
— Совершенно верно. Он прошел всю войну. И вот немножечко из военных воспоминаний (зачитывает записи): «1942 год, 23 февраля. Эта дата для меня знаменательна вдвойне. Я в составе большой колонны свердловчан шагал от здания Октябрьского военкомата на вокзал. Вагоны, теплушки. Колеса мерно отсчитывают километры. Кажется, говорят: «на фронт, на фронт, на фронт». Потрескивают дрова в железной печке. Огненные отблески на лицах солдат – суровых, грустных, не в меру оживленных. До свидания, Свердловск. А может быть, прощай? Доведется ли вернуться? На фронт мы не сразу попали. Ночью состав остановился: «Выгружайтесь». И вот как раз в селе, – тут название есть, – за три месяца из уральцев была сформирована 129-я стрелковая бригада. Я красноармеец, стрелок». Несмотря на то, что у него была близорукость, он был стрелком. «Нелегок солдатский мундир. В начале мая на учение к нам приехал маршал Ворошилов [Климент Ефремович Ворошилов (1881–1969) – российский революционер, советский военный и политический деятель, маршал СССР – прим. ред.]. Он остался доволен бригадой, сказал, что мы готовы к боям, о чем доложит правительству. Только попросил не подвести его голову, покрытую сединой». И здесь тоже есть очень интересные такие эпизоды, вот именно связанные с фронтовыми какими-то моментами. И День Победы, то есть окончание войны: «9 мая мы встретили, не доходя к Праге около 200 километров. После 9 мая, несмотря на капитуляцию Германии, в Чехословакии бои еще продолжались. Недобитые гитлеровцы, войска немецкого генерала Шернера, еще продолжали сопротивляться [Фердинанд Шернер (1892–1973) – генерал-фельдмаршал нацистской армии Германии – прим. ред.], – представляете, война официально закончена, а воевать еще приходится [в ходе Пражской операции Великой Отечественной войны, продолжавшейся до 11 мая 1945 г., нацистские войска оказывали особенно жестокое сопротивление – прим. ред.], – Я подсчитал, какой путь прошла наша часть с боями… Свыше двух тысяч километров». За боевые заслуги Деминцев был награжден орденами Отечественной войны второй степени, двумя орденами Красного Знамени и многочисленными медалями. А в марте 1946 года папа возвращается уже к мирной профессии архитектора и начинает работу в «Горпроекте» [«Горпроект» – проектная контора при Свердловском городском отделе по делам архитектуры, образованная в 1945 г. как проектно-планировочная мастерская «Свердгорпроект» и преобразованная в проектный институт «Свердловскгражданпроект» в 1957 г. – прим. ред.] на площади 1905 года, где сейчас здание городской думы [площадь 1905 года – историческая площадь в центральной части Екатеринбурга – прим. ред.].
Боевой путь П.Д. Деминцева.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Петр Дмитриевич во время войны вел дневник, а рассказывал ли он вам об этом периоде жизни?
— Вы знаете, в те времена не принято было вспоминать Великую Отечественную войну. Мне лично он ничего не рассказывал. Я только помню, что обычно он в воскресенье, – тогда же был только один выходной день, – уезжал на Эльмаш [Эльмаш – жилой микрорайон в Орджоникидзевском административном районе Екатеринбурга, возникший в 1930-е гг. как жилой поселок завода «Уралэлектроаппарат» – прим. ред.] к своему старшему брату Александру. И, видимо, они там за рюмочкой водочки вспоминали, обсуждали, как-то выражали свои эмоции по поводу этих всех событий. Активно они стали вспоминаться уже в 1970-е годы. Я помню, что по просьбе администрации в школе, – я училась тогда в 110-й школе, – пригласили папу к нам, девятиклассникам, видимо, накануне 9 мая. И, конечно, он там показал себя с самой лучшей стороны, потому что он любил выступать. Он любил выступать перед аудиторией. Он не просто выступал там «бу-бу-бу, бу-бу-бу», он не читал бумажки. Он был настоящим актером. Вот он рассказывал всю эту историю, очень эмоционально передавал в лицах. И дети, девятиклассники, конечно, были в восторге. Точно так же я могла гордиться своим папой. На тысячу процентов могла гордиться. Я думаю, что война, во-первых, дала ему какое-то расширение диапазона географического. То есть он в Европе. Он увидел здания какие-то необычные. Он увидел архитектуру. И что, вы думаете, он привез с войны?
— Зарисовки зданий?
— Почти. То есть, если солдаты везли что-то из тряпочек, какие-то штучки интересные материальные, житейские… А он везет книгу архитектора Шпеера [Альберт Шпеер (1905–1981) – наиболее влиятельный архитектор Третьего Рейха, творивший в стиле неоклассицизма – прим. ред.]. Это тот самый архитектор, который строил Рейхстаг, и вообще «поднимал» вот эту всю немецкую архитектуру величественную, помпезную. То есть я эту книгу видела, я ее держала в руках. Она позже оказалась у внучки на даче, уже стала отсыревать, и поэтому эту книгу я уже, так можно сказать, спасла. Я ее отнесла в библиотеку в отдел иностранной литературы. Они эту книгу берегут, они уже ее не выдают. Эта книга вот такого размера (показывает размер формата А4), даже больше. Вот такая огромная книга с прекраснейшими фотоиллюстрациями. Прекраснейшими! Естественно, там текст на немецком языке. Еще что он привез? Он привез губную гармошку. До сих пор гармошка у нас существует. Она такая милая! Она, правда, уже, иссохла, но это настоящая губная гармошка. И, конечно, очень много фотографий привез Деминцев. Сейчас я даже гляну. Он очень любил фотографироваться. Он фотографировал себя, он фотографировал своих друзей. Он писал немножко на фронте, тоже какие-то заметки, эти заметки публиковали в воинских каких-то изданиях. Видите, он все это любил актерство. Понимаете, вот он не просто…
— Не просто фотографировал, а стремился образ какой-то передать.
— Совершенно верно.
Петр Деминцев. 1945 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
Фронтовые товарищи Петра Деминцева. 1940-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Ирина Петровна, а расскажите о вашей маме. Как они с Петром Дмитриевичем познакомились? Какими были их взаимоотношения?
— Познакомились они весьма романтично, по-книжному. Всем известный кинотеатр «Колизей» [«Колизей» (пр. Ленина, 43) – старейший зрелищный зал города, с 1910-х годов действовавший как кинотеатр, в советские годы носил название «Октябрь» – прим. ред.]. Вот они познакомились именно там. И как только папа увидел маму, студентку педагогического колледжа, он просто влюбился. И он просто от нее не отставал. Все!
Почтовая открытка с изображением кинотеатра «Колизей». 1900–1910-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— А как они встретились? На сеансе?
— Вот, знаете, попросила я тетушку, – у мамы сестра была, Алевтина Федоровна, – и она это как-то более детально расписала. Сейчас я не найду эту запись, но она существует у нас. Как познакомились мои родители в этом кинотеатре «Октябрь». То есть он просто увидел красивую девушку, он влюбился, он проводил их до общежития, потому что общежития здесь были недалеко. И все, он просто не отставал от нее. Отношения между ними были самые прекрасные, самые добрые. Моя мама – красавица. Разве нельзя было не обратить внимание на такую чудесную девушку? Одна дама, которая делала фотографии, говорит, что это американское кино!
Маргарита Федоровна Деминцева. 1950-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
Маргарита Федоровна Деминцева – сидит. 1965 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Когда вы были маленькой, где жила ваша семья? Как выглядела ваша квартира? Есть детали, которые особенно вспоминаются?
— Мы жили на улице Краснофлотцев [Краснофлотцев – улица в жилом микрорайоне Эльмаш в Екатеринбурге – прим. ред.]. Этот дом существует до сих пор. Я сейчас уже не вспомню, он трехэтажный или двухэтажный. Нет, скорее всего, он трехэтажный. Я родилась уже там. До моего появления они жили сначала в каких-то общежитиях, а потом уже на улице Краснофлотцев, по-моему, дом 12, квартира 16. Две комнаты, очень большая кухня. Помню, была колонка. То есть, чтобы была горячая вода в кране, нужно было, чтобы были дрова, чтобы печку затопить. Во дворе у нас такой был дровяник. Не только у нас, у всех жителей этих домов были дровяники. Заказывали дрова, топили печки.
— Были ли в квартире какие-то приметы, которые сразу бы непосвященному человеку подсказали, что здесь живет архитектор?
— В эту квартиру мы когда переехали, мне уже было шесть лет, я уже пошла как бы в школу в семилетнем возрасте. Знаете, наверное, уже тогда доска была чертежная. Чертежная доска. Потому что часть работы он выполнял дома. Представляете, вот он каждое утро с Эльмаша ехал на трамвае на площадь 1905 года. Притом он мог везти какие-то огромные листы картона с акварельными рисунками или с какими-то чертежами. Я помню, что он часто работал по ночам. Потому что, видимо, не успевал. Или потому, что он просто «горел» своей работой. Он просто ставил эту доску на что-то уже имеющееся, и у него уже было такое рабочее место. А, даже вот здесь было рабочее место (указывает на угол комнаты, где проходит беседа). Только немножко мы тут перестроили комнату. У него был стол, большая доска, множество полок, которые он сделал собственноручно. Учитывая, что отец плотник, – он умел руками, но прежде, чем руками сделать, он должен был придумать. У нас кухонный гарнитур, – тогда гарнитуров не было кухонных, – он сам своими собственными ручками сделал. Конечно, он сделал проект, – какие там полочки, какие там ящички, какие там дверки, какие там крышечки… Собственными руками он сделал. Рабочего места не было. Рабочее место вот здесь вот уже появилось. И опять же, дедушка у нас жил. Я здесь, вот в этой комнате спала. И помню, что как бы иногда свет горел, потому что папа что-то там доделывал. Он не мог там, допустим, в какой-то другой комнате, он здесь работал вечерами.
П.Д. Деминцев в мастерской художников В.З. Беляева
и Л.Ф. Венкербеца. 1970-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Вы сказали, что он сделал гарнитур кухонный собственными руками. Может, он проводил какие-то ремонты самостоятельно… перепланировки?
— В те времена люди жили достаточно скромно. Перепланировки и вообще ремонт – это было очень проблематично, потому что особо переставлять нечего было и ремонт не с чего было делать. Ремонты были, но это было сложно. Это нужно было доставать какую-то краску. Это нужно было находить непьющих мастеров. Это нужно было все мыть. Это такая была, знаете, на самом деле, «заморочка». Это сейчас приятно делать ремонты современные. А тогда… Я вспоминаю это постоянно, вот это мытье после побелки. Как-то он инициатором никогда не был. И вообще, как бы у нас вот обстановка, интерьер… Не было особого накопительства. У нас не было каких-то там сервантов, у нас не было какой-то дорогой посуды, «хрусталей», фужеров. Ему это было не важно, маме это тоже не так было важно. Но у нас всегда были книги. Книги он всегда доставал, если такая была возможность.
— У вас была библиотека?
— А библиотека была, так я скажу, прекрасная. Потом еще библиотека моего мужа туда присоединилась. Но все равно время идет, вот эти все современные технологии… Дети как-то сказали: «Да ладно, мама, мы обойдемся без этих книг, найдем, "где-что-чего"». Поэтому часть книг я отнесла соседям, часть в библиотеки детские, часть просто оставила в подъезде, и все кто-то забрал, кто нуждался.
— А вы, когда были ребенком, спрашивали его – «Папа, что ты делаешь? Чем ты занимаешься?» Он, может быть, какие-то наставления вам давал, которые повлияли на вас, раз вы тянулись и тянетесь в творчество?
— Я не скажу, что я проявляла интерес именно к архитектуре. Но я проявляла интерес к изобразительной деятельности. Я рисовала, я детскую художественную школу закончила. И, конечно, папа самое непосредственное участие принимал. Хотя бы даже доставал мне хорошие ленинградские краски, которых тогда нельзя было найти, достать. Это он заказывал там разными-разными путями… Ну, он помогал мне как-то. В свое время он помог подготовить своего сына к поступлению в архитектурный институт. Потому что Володя не рисовал. Он его за год научил карандашом рисовать все эти капители, головы, то есть все то, что нужно было по программе. Он принимал участие в моих школьных делах, в учебе. Он помогал мне писать сочинения. Он помогал мне в математике. Понимаете, он любую задачу мог решить! Что по математике, что там, я не знаю, дроби, сочинения… У меня до сих пор сохранились тетрадки. Моя тетрадка, где мы с ним… Там было задание что-то о былине написать умное. Но он непростой, он говорит: «Зачем мы будем с тобой переписывать? Давай-ка мы с тобой сочиним свое». И до сих пор этот текст сохранился.
— Он сохранился у вас?!
— И за этот текст мне поставили пять с плюсом! И очень известный учитель Виктор Николаевич Наукин написал: «Великолепно! 5+».
— И все же, отец как-то объяснял, чем он занимается, то есть, вы, наверное, знали, что он архитектор, уже в детском возрасте. Может, он сравнивал с чем-то свою профессию, какие-то аллегории, сравнения проводил?
— Нет, не сравнивал. Но, опять же, видите, у меня такой уже более осознанный взгляд появился, когда я уже была студенткой. Вот, скорее всего, наверное, когда началось строительство Исторического сквера, я уже, будучи студенткой университета, видела, что создаются реальные эскизы, проекты, что к нам приходят, что-то обсуждают [Исторический сквер – прогулочная зона в центральной части Екатеринбурга в нижнем бьефе городского пруда, разбитая на месте, где в прошлом располагались цеха Екатеринбургского монетного двора. Архитектурный проект Исторического сквера, открытого для посещения к 250-летию города, был разработан П.Д. Деминцевым в начале 1970-х гг. – прим. ред.]… Создается макет, согласовывается текст, – вот эта капсула времени. Это же его, Петра Деминцева, идея капсулы времени [одним из центральных объектов Исторического сквера являлась капсула времени, заложенная в исторический День рождения города 18 ноября 1973 г. и вскрытая 18 августа 2025 г. во время празднования 300-летия Екатеринбурга – прим. ред.]. Уже тогда мне было двадцать с небольшим. А когда я была школьница, я всегда знала, что он у меня архитектор. Я, как сказать… Гордиться не гордилась, но я всегда видела реакцию других людей, у которых, допустим, мамы, папы, работали на заводе или работали теми же педагогами, врачами. Они как бы так: «О, у тебя папа архитектор?!» Хотя для меня это было… «Ну, архитектор, а что тут особенного?» Я думаю: «Был бы он там какой-то артист знаменитый!»
П.Д. Деминцев во время подготовки к закладке капсулы времени в Историческом сквере. 1973 гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
Барельеф «Строителю города», изготовленный скульптором П. Шарлаимовым в 1923 г., но утраченный и восстановленный по инициативе П.Д. Деминцева к 250-летию Свердловска.
1973 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
П.Д. Деминцев (справа) знакомится с ходом подготовки к открытию Исторического сквера.
1973 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Вы отметили, что отец работал дома. Как проходил творческий процесс?
— Очень часто озарения происходили, и в любой момент они могли прийти: ночью, на прогулке, в отпуске, на работе. У него всегда под рукой были блокноты, всегда бумага. Вот они, тетрадки (показывает стопку блокнотов). Вообще, он всю жизнь вел дневники, с детства. Года три они уже у Елены Николаевны Ефремовой, сотрудницы библиотеки Белинского [Елена Николаевна Ефремова – филолог, заведующая отделом краеведческой литературы Свердловской областной универсальной научной библиотеки им. В.Г. Белинского (Екатеринбург) – прим. ред.]. Она все их скопировала, и их печатают, эти дневники. Вот-вот должны вроде бы печатать, зимой. То есть она очень так… Каждое слово расшифровывала, делала какую-то историческую справку. То есть вот это будет опубликовано. По поводу блокнота. Вот буквально видите: «1957 год, 25 марта, вечер…»
— Когда, видимо, блокнот начат был…
— Я сегодня обратила внимание: он пишет целую тут статью… Вакуумные строительные материалы, детали и конструкции. Идея! Он пишет свои соображения, он обосновывает, он находит какой-то там материал, он рассчитывает, конечно. Вот любой блокнот – и там что-то по строительству. Это только то, что не попало Елене Николаевне. А так у него все время эти альбомчики. Он находится на каком-то совещании – у него всегда под рукой блокнот.
— Это рабочие моменты, но есть ведь и семья. Как отцу удавалось совмещать напряженную работу и семейный быт?
— Да, иногда работа занимала большее место. Ну, пятьдесят на пятьдесят процентов. То есть он уделял внимание и семье, и дому, и работе. Но работа, наверное, все-таки была чуть больше. Потому что был надежный тыл в виде мамы… И все-таки, он творец.
Бытовой комбинат «Рубин».
1960-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— А были ли проекты, которые он особенно ценил, любил о них рассказывать, гордился ими?
— Наверное, он «Рубин» любил [здание бытового комбината «Рубин» в Екатеринбурге (ул. Малышева, 44) было построено в 1962 г. по проекту Петра Дмитриевича Деминцева и Феликса Сергеевича Таксиса; является одним из первых в городе зданий, выполненных в стилистике позднесоветского модернизма, характерными чертами которого являлись лаконичное оформление фасадов зданий с применением индустриальных материалов (стекла, алюминия и т. д.), выразительные объемно-пластические решения, осознанный акцент на искусственности построек и др. – прим. ред.]. Он любил здание Гидрометцентра [здание Уральского гидрометеорологического центра в Екатеринбурге (ул. Народной Воли, 64) построено по проекту П.Д. Деминцева в начале 1980-х гг. на вершине Метеогорки – прим. ред.]. Практически когда он уже ушел на пенсию, он спроектировал вот это здание на Лысой горке [Лысая – одно из народных наименований Метеогорки в Екатеринбурге – прим. ред.]. Он вспоминал «Каменный цветок» [фонтан «Каменный цветок» в Екатеринбурге изготовлен по эскизам П.Д. Деминцева и установлен на площади Труда в Свердловске в 1950 году – прим. ред.]. Мы тоже его очень любим. А вот эти памятники: памятник Попову [памятник изобретателю радио Александру Степановичу Попову в Екатеринбурге создан уральским скульптором Владимиром Егоровичем Егоровым (1927–1990) и архитектором Петром Дмитриевичем Деминцевым в 1975 г. – прим. ред.], памятник Ленину [памятник Владимиру Ильичу Ленину в Екатеринбурге (1957) был создан столичным скульптором Владимиром Иосифовичем Ингалом (1901–1966); проект постамента разработан архитекторами Анатолием Исааковичем Прибульским (1913–1997) и Петром Дмитриевичем Деминцевым – прим. ред.]. Пусть это все стандартные памятники. Но, извините, этот памятник делал молоденький архитектор, которому тридцать-с-чем-то лет. И ему уже доверили этот проект. И он работал с известным ленинградским скульптором-архитектором. Знаменитым. Я думаю, что… А потом он очень много лет сотрудничал с заводом имени Калинина [Машиностроительный завод им. М.И. Калинина – предприятие военно-промышленного профиля в Екатеринбурге, созданное на базе эвакуированного в 1941 г. из Подмосковья орудийного завода № 8 – прим. ред.]. То есть это дома на площади перед кинотеатром «Заря» [жилой дом с кинотеатром «Заря» в Екатеринбурге (ул. Баумана, 2) был построен в 1955–1956 гг. в неоклассической стилистике по проекту архитектора Петра Дмитриевича Деминцева – прим. ред.]. Ее иногда называют «площадь Петра Деминцева», потому что она вся кругом оформлена домами, спроектированными им и при его участии [планировка квартала в пересечении улиц Машиностроителей – проспект Космонавтов – Кузнецова была разработана в 1970-е гг. группой архитекторов института «Свердловскгражданпроект» под руководством П.Д. Деминцева – прим. ред.].
П.Д. Деминцев на фоне здания магнитно-метеорологической обсерватории на вершине Метеогорки. 1970-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
П.Д. Деминцев. Проект здания Уральского территориального гидрометеорологического центра в Свердловске. 1960-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
Строительство памятника
В.И. Ленину на площади 1905 г. 1957 г.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
П.Д. Деминцев на фоне памятника В.И. Ленину
на площади 1905 г.
1970-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
Проект жилого дома с кинотеатром «Заря». 1950-е гг.
Из личного архива И.П. Аникеевой
Макет застройки «площади Деминцева». 1950-е гг.
Из личного архива И.П. Аникеевой
— А когда сдавались в эксплуатацию здания, исполненные по проектам Петра Дмитриевича, это как-то отмечали в семье? Традиция какая-то сложилась?
— У нас традиция была такая: когда что-то происходило радостное, когда появлялась какая-то премия, денежка, мы устраивали «журфиксы». Что это означает? Покупалась какая-то вкусняшечка, тортик. Но тогда тортики как-то были не так востребованы. Популярны, да? Покупали что-то вкусненькое. Чаще всего это были венгерские консервированные компоты и конфеты. Под нами был гастроном, где это все продавалось. Под нами был молочный отдел, а немножечко туда подальше – кондитерские отделы. Покупали настоящие хорошие шоколадные конфеты. Вот эта баночка, 900-граммовый от фирмы, по-моему, «Глобус» венгерский компотик. И мы все это честно делили на четыре части: мама, папа, я и брат. И с удовольствием это все вкушали. Вот такая традиция.
П.Д. Деминцев рядом с фонтаном «Каменный цветок».
Кон. 1960-х – нач. 1970-х гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— А за этими «журфиксами» Петр Дмитриевич делился какими-то забавными ситуациями, которые были связаны с его проектами и работой?
— Я сейчас не вспомню какие-то ситуации, но он, скорее всего, не с нами-детьми их вспоминал, обсуждал. Скорее всего, он всегда с нашей мамой вспоминал, потому что он всегда приходил: «Ой, Ритонька, там то-то, то-то произошло… Ой, Ритонька, ты представляешь, вот этот то-то сказал, а этот так-то посмотрел… А это вот… А у меня вот такая-то идея, я хочу вот то-то, то-то…» То есть, Ритонька у него была на первом месте, а я уж на втором. Но он всегда все, что там происходило, рассказывал, всегда делился. То есть не было какой-то тайны за семью печатями.
— Наверное, закрытым человеком он тоже не был?
— Нет, он был очень открытым, даже, может быть, слишком открытым. Наверное, нельзя быть слишком открытым, потому что все равно находятся недоброжелатели… Он был в Союзе архитекторов, причем он был очень активный товарищ. И даже был такой момент, если я не ошибаюсь, когда его рекомендовали на главный пост, то есть возглавить Союз. Но там какие-то «подковерные» дела… Он был далек от этого. Он очень бескорыстный человек. Очень многим молодым архитекторам помогал получать квартиры. Вот просто бескорыстно. Он не заботился только о себе, нет. Он помогал вот именно таким молодым. Он пекся, можно сказать.
П.Д. Деминцев.
Кон. 1970-х – 1980-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Некоторые работы Петра Дмитриевича были реализованы совместно с Феликсом Таксисом [Феликс Сергеевич Таксис (1932–1996) – советский архитектор, член Союзов архитекторов СССР и России, в 1950–1960-е гг. работал в Свердловске – прим. ред.]. Они были друзьями за рамками работы?
— Ребята, я была очень маленькая в те времена, но Таксис на меня произвел неизгладимое впечатление! Это был очень красивый, модно одетый мужчина. Одет был он… Просто, вы знаете, как какой-то иностранец! И у него жена с таким редким именем, то ли Ела, то ли Ёла, вот что-то такое… Я могу сказать только это. Друзей среди архитекторов у него не было. Это были коллеги.
— А не среди архитекторов?
— Не среди архитекторов, вы знаете, в последнее время он очень подружился, можно так сказать, с Виктором Михайловичем Мальковым [Виктор Михайлович Мальков (1916–2007) – известный екатеринбургский краевед – прим. ред.]. Это очень известный человек среди музейщиков. Это фотограф, это человек, который собрал богатейшую коллекцию фотографий города, как старинных, так и уже современных для того времени. Я запомнила Виктора Михайловича. Он как бы плохо слышал, он всегда такой с ушком… Но с папой они как-то так подружились. Они очень много вместе работали над газетными статьями. И Виктор Михайлович или фотографиями делился, или помогал какие-то сведения восстановить.
П.Д. Деминцев и В.М. Мальков. Кон. 1970-х – нач. 1980-х гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Дружил папа со своим братом, который у нас на Эльмаше жил. Он подружился потом еще с писателем известным Борисом Рябининым [Борис Степанович Рябинин (1911–1990) – уральский писатель, журналист, член Союза писателей СССР – прим. ред.]. Но, опять же, это дружбой назвать сложно. Это просто были хорошие такие отношения. Творческие отношения. У него хорошие были… Не дружба, а хорошие творческие отношения со всеми художниками, для которых он, можно сказать, сделал шестой этаж – эти художественные мастерские. То есть, опять же, благодаря секрету, который вот в этом доме нашем, благодаря этому «перепаду»… Вообще, вот этот вот дом – это последний дом, где высота 2,90 м. После этого стали дома делать 2,50 м. То есть это был такой переходный момент. Но, как вот я с детства тоже запомнила, – чтобы сохранить вот эту высоту 2,90, появился шестой незапланированный этаж. Вот каким-то таким образом этот последний дом такой наш уникальный.
П.Д. Деминцев на фоне дома по адресу пр. Ленина, 48. На 1 этаже здания располагался Центральный гастроном,
на 6 этаже – мастерские Свердловской областной организации Союза художников СССР. 1970-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Вопрос немножечко не по плану. Он появился. Просто вы сказали про Таксиса, что он одевался необычно. А как одевался Петр Дмитриевич?
— Всегда элегантно, всегда подобранно… Рубашечка, галстучек всегда. Конечно, мама прикладывала к этому свои усилия, но… Он сам подбирал себе галстуки, цвета рубашки, цвета костюма и так далее. Я скажу, что мне повезло, наверное. Мне это передалось. Потому что я тоже очень в этом плане человек, сохраняющий какое-то… стилевое единство. Он был очень хорошим «куратором» молодых архитекторов. Причем вот приходят молодые, – он берет буквально их под свое крыло, и он учит всему, он их опекает. Даже я вам такой эпизод расскажу. Совершенно случайно как-то уже, буквально прошлым летом я встречаюсь в Сысерти в загородном доме с одним интересным мужчиной. Мы знакомимся, и оказывается, что он как раз начинал работать под началом Петра Деминцева. Он, конечно, потом в другую какую-то ушел бригаду. Но он говорит: «Представляете, Ирочка, Петр Дмитриевич Деминцев с чего со мной работать начал: он меня научил вот эти карандашики особым тонким образом точить. Чтобы он был остренький, чтобы всегда был с десяток вот этих карандашиков, чтобы можно было делать какие-то эскизы». То есть он начинал свое кураторство с того, что учил молодых, как эти карандашики точить, чтобы все как бы нормально было. У меня до сих пор… Вот, сейчас… Прошу прощения, буквально на секунду, на секунду… (уходит, возвращается с карандашом) Там пиджак с орденами папиными. Вот у него в каждом пиджаке был вот такой цанговый карандаш (показывает карандаш). Этот цанговый карандаш… Там стержень он привез из Чехии, сейчас уже не помню, или, по-моему, из Финляндии… Вот этот карандаш у него всегда был, потому что ему нужно было всегда делать зарисовки, он потом уже полюбил делать портреты. И вот этот карандаш у него всегда был в кармане. Всегда у него блокнотики…. К вопросу о хобби. Такое хобби, у него всегда был блокнотик. И он, допустим, в автобусе там, в трамвайчике… Он увидел там какого-то старичка, увидел какую-то тетеньку… Чик-чик-чик – быстренько зарисовочку. И причем он потом в конце поездки дарит эту зарисовочку этому пассажиру…
Зарисовки П.Д. Деминцева.
1981 гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— А что касается путешествий…
— Как бы часто родители не выезжали. Но вот из таких крупных поездок я запомнила, конечно, поездку в Финляндию. Для него это тоже открылся опять какой-то мир. Из заграничных путешествий еще были Германия, Чехия. На него Финляндия однозначно оказала огромное влияние. То есть вот эти вот здания, вот эта вот привязка к природному ландшафту… Современные материалы – это его просто воображение поражало, конечно. И я думаю, что, если бы он сейчас творил, конечно, он бы просто Ле Корбюзье уральского точно был пошиба, «разлива» [Ле Корбюзье (имя при рождении – Шарль-Эдуар Жаннере-Гри, 1887–1965) – французский архитектор швейцарского происхождения, стоявший у истоков модернизма и функционализма в мировой архитектуре – прим. ред.]. Потому что он с таким творческим потенциалом был. Я даже помню, когда он первую книгу Ле Корбюзье нашел, он даже организовал лекцию в «Свердловскгражданпроекте» для достаточно большого количества людей. То есть подготовил огромные листы, на которых он рисовал, воспроизводил. Он рассказал про биографию Корбюзье, о его основных постройках. То есть ему хотелось рассказать миру, профессионалам, что можно вот и так вот творить. И поездка под Ленинград, в Ленинградский союз архитекторов. Там какой-то, видимо, дом отдыха, где было очень много иностранных студентов. Так он каждого студента, по-моему, зарисовал! И потом была персональная выставка у Петра Деминцева, и очень много вот этих портретов, копий этих портретов экспонировалось… (перебирает документы) Затем он ввел в моду статьи на архитектурную тему в «Вечернем Свердловске» [«Вечерний Свердловск» (с 1991 года – «Вечерний Екатеринбург») – городская общественно-политическая газета, выпускавшаяся с 1957 по 2019 года; с 2020 г. издание газеты продолжилось новым учредителем – прим. ред.]. И он не только печатал в «Вечернем Свердловске», в «Уральском рабочем» [«Уральский рабочий» – региональная общественно-политическая газета, издается в Екатеринбурге с 14 февраля 1907 г. по настоящее время (с перерывами) – прим. ред.]… А тут же вот рисунки, то есть он совмещает это все с рисунками. То есть он не только пишет, он еще и иллюстрирует эти работы.
П.Д. Деминцев рядом
со спроектированным им домом по адресу пр. Ленина, 53.
1970-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Где он любил проводить свободное время? Вы говорили, что он делил время между семьей и работой. А вас в детстве он куда-то водил – в кафе, на культурные мероприятия…
— Вы знаете, свободное время он любил проводить за работой. Что-то, не знаю, там, продумывая за рисунком… Стихи какие-нибудь сочинять, да. Потому что, когда родители шли на какой-нибудь там юбилей, папа всегда какие-то писал сочинения, какие-то послания. То есть не просто они поздравляли какими-то избитыми фразами, а именно какие-то стихотворения о юбиляре. Вот это он тоже как бы любил. Он любил быть оригинальным человеком. Он не любил быть как все.
— А были ли у Петра Дмитриевича проекты, которые трудно ему давались, где-то не утверждались?
— Его тревожило достаточно часто что-то, все равно какой-то стресс был, потому что были проблемы… Были проблемы. И, конечно, это не могло не сказаться на его здоровье, это однозначно. Как-то он не афишировал, что «именно это задание мне приносит стресс», но все равно я видела, что когда-то он расстроен, когда-то он озабочен, когда-то они с мамой как-то так умолкают, когда мы там, пусть и дети, входим. Да, были моменты для стресса.
— Как он боролся с ним?
— Сейчас, по-моему, это легче, потому что очень много каких-то приемов и способов. Нет, он просто переживал и шагал дальше. Переступал, переживал и шагал дальше. Но папа к вопросам питья и курения относился очень так однозначно строго, да. То есть он, конечно, по молодости курил и выпивал. Да, это было. А потом он сказал «нет». И причем даже написал потом несколько статей по поводу пьянства, алкоголизма. Тоже в газете огромная такая статья. И курить он бросил раз и навсегда…
— А вот, говоря о нашем городе, какие места он особенно любил?
— Он просто любил город. Он просто весь город любил. Ну, Эльмаш – это просто как бы «начало» его… Все равно как бы в основном мы в центре жили уже… с 1963 года. Он видел здания старинные, поэтому он очень большое внимание уделял сохранению исторических зданий. Он даже, когда стоял вопрос о сносе здания, где расстреляли Романовых [семья последнего российского императора Николая II Романова была убита в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. в Екатеринбурге в доме, реквизированном у инженера-строителя Николая Николаевича Ипатьева; здание было снесено в сентябре 1977 г. – прим. ред.], он писал туда, «в верха», и ему пришел ответ. Но, к сожалению, уже этого здания не было. Но он занимал просто очень активную гражданскую позицию. У него даже был целый цикл исторических статей по поводу сохранения определенных зданий по определенным адресам. То есть он любил город свой очень. Причем он же еще не как исследователь, а просто как гражданин и как архитектор. Это на предмет согласованности и несогласованности старинной постройки и современной. То есть как-то он хорошо это видел.
П.Д. Деминцев.
Кон. 1970-х – 1980-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Наверное, тоже о личности Петра Дмитриевича хотелось бы спросить. Было ли свойственно ему чувство юмора?
— О боже мой, это на тысячу процентов! Это юморист, это просто… Это человек с очень хорошим чувством юмора. Не каким-то таким грубоватым, пошловатым. А это тонкий, хороший, интеллигентный юмор.
— Вы как-то упоминали о том, что Петр Дмитриевич не водил машину, но у него была лодка.
— Да, моторная лодка.
— Это было его хобби?
— Вот, знаете, я вам скажу, что хобби его – это работа. Это рисование, это история… Он вообще был любопытный человек. Его все интересовало. Спортом он никаким не занимался. Но вопрос, связанный со здоровьем, конечно, его интересовал. Он читал какие-то статьи про бани. И он даже у нас дома пытался… Он все подготовил для создания парилки!
— Это вот на Краснофлотцев?
— Нет, вот здесь у нас дома. Он как-то там изучал, какие-то проводочки, где что должно… Тут пар с этой стороны, тут надо как-то закрыть… Конечно, эта идея не осуществилась, но попытки были сделаны.
— А каким он видел будущее нашего города именно в плане градостроительном?
— Это нужно было с ним разговаривать, беседовать (смеются). Он был вообще мечтателем в хорошем смысле слова. И был фантазером. И он действительно мечтал о прекрасном.
— [К беседе присоединяется Инна, дочь И.П.]: Я тоже помню даже отрывок откуда-то, что будет 2000 год, люди будут совсем другие, люди все будут добрые, хорошие, добропорядочные и так далее. «Вот было бы интересно посмотреть…»
— Это выдержка из его дневника. Это о светлом будущем нашего советского народа. Правда, там была сносочка, написанная «под градусом»… Он был оптимист, конечно.
— [К беседе присоединяется Инна, дочь И.П.]: Я тоже помню даже отрывок откуда-то, что будет 2000 год, люди будут совсем другие, люди все будут добрые, хорошие, добропорядочные и так далее. «Вот было бы интересно посмотреть…»
— Это выдержка из его дневника. Это о светлом будущем нашего советского народа. Правда, там была сносочка, написанная «под градусом»… Он был оптимист, конечно.
П.Д. Деминцев. 1970-е гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— Вот тоже такой вопрос… Последние годы жизни Петра Дмитриевича, как он их проводил?
— Он, когда вышел на пенсию, он, конечно, продолжил, можно сказать, свою рабочую деятельность. Он курировал строительство здания Гидрометслужбы. То есть он уже был пенсионер. И, конечно, у него вот эта вот журналистская деятельность расцвела пышным цветом. И, конечно, рисунки. Он посвящал, может быть, больше внимания маме. Потом у меня появилась дочка, маленькая совсем. То есть он ее, можно сказать, нянчил. Он ушел из жизни, когда ей там было сколько-то… неполный годик. То есть это была очень активная жизнь. Очень такая… В полном объеме. Единственное, что он уже перенес инфаркт, но тем не менее он был «на коне». Он рисовал, он писал и даже, можно сказать, он умер вот на этом месте, обсуждая статью… Вот здесь вот был диванчик, и он умер с телефонной трубкой в руке, обсуждая одну из последних статей «Вечернем Свердловске».
П.Д. Деминцев. Нач. 1980-х гг.
Из личного архива
И.П. Аникеевой
— А с кем он общался в последний раз?
— Вот с каким-то журналистом, можно найти эту статью, и вот он прямо обсуждал то есть и все… Эта статья последняя была опубликована. Он и мечтал об этом, – умереть как бы не где-то там, а «раз – и все». Совершенно. «Раз – и все».
— И последний вопрос. Если бы Петр Дмитриевич сегодня оказался в нашем городе, как вы думаете, что бы его удивило, вдохновило? Что бы на него произвело впечатление очень сильное? Город, безусловно, поменялся.
— [Инна:] Думаю, что Фостер [здание штаб-квартиры «Русской медной компании» (ул. Горького, 57), построенное в 2020 г. по проекту бюро британского архитектора и дизайнера Нормана Фостера – прим. ред.].
— [Ирина Петровна:] Мне кажется, его очень удивили и поразили бы просто технические возможности и возможности создания совершенно необыкновенных зданий. Эти необыкновенные материалы, все эти необходимые механизмы. Потом тот же самый интернет. Я думаю, что он на месте бы не сидел, ездил бы где-то, фотографировал. Он себя бы показал. Дорогие мои, я даже очень просто завершу эту тему: «Моему далекому потомку». Это его стихотворение.
— [Ирина Петровна:] Мне кажется, его очень удивили и поразили бы просто технические возможности и возможности создания совершенно необыкновенных зданий. Эти необыкновенные материалы, все эти необходимые механизмы. Потом тот же самый интернет. Я думаю, что он на месте бы не сидел, ездил бы где-то, фотографировал. Он себя бы показал. Дорогие мои, я даже очень просто завершу эту тему: «Моему далекому потомку». Это его стихотворение.
